В последнюю неделю в «Долларо» мой старикан устроил мне настоящую ваканцию. Он платил клубу, чтобы я не ходила на работу и возил по Италии. Я получала приличный процент. Сколько стоил один день прогула я боялась представить. Дядька тратил на меня очень много бабла. Когда я все же появлялась в клубе, босс по-отечески кивал, а девицы косились. Я видела в их глазах искреннее непонимание: «Эта?!».

Работа не шла третью неделю. За мной закрепилось погоняло «бамбина» из-за всей этой истории с возрастом. Меня раскрашивали всем балетом, наряжали в длинные платья, в обтягивающие платья, в короткую лакированную юбку и леопард — ничего не помогало. А потом у Светки появился владелец пекарни. Он приходил в клуб каждый день в пять утра, ставил ей две-три консумации и после закрытия вез всех нас завтракать. Балерины пухли как на отборных итальянских дрожжах, а у меня неожиданно выросли сиськи. Настоящие круглые сиськи. По этому случаю я купила кофточку стрейч с пикантным вырезом.

Год спустя наш балет снова работал в Италии. Подвалье дискотечного типа в Генуе пустовало каждую ночь. Дела явно не ладились. Босс либо отсутствовал, либо надирался кокаином и тоже отсутствовал. Близко я его никогда не видела. Ко второй неделе из колонок орала Верка Сердючка, мы залезали в клетку для танцовщиц и дрыгались в угаре пока хватало сил. В полночь давали шоу-программу — для официанток, бармена, скучающих консуматорш и какого-нибудь одинокого хмельного дяди. Местные девицы, доход которых складывался из количества консумаций, нервничали. Балету же платили зарплату в любом случае. С этой наиприятнейшей мыслью я валялась на галечном пляже, располагавшемся в десяти минутах ходьбы от наших апартаментов, переворачивалась с одного...

В начале месяца мы получали из рук босса зарплату за шоу плюс процент с консумаций. Выходило около тысячи евро. Я впервые держала в своих руках столько бабла.

— Мадонна миа, сколько ж тебе лет, бимба? — Джанни аж отпрянул, когда официантка меня привела.

В миланском аэропорту нас встретил импресарио. Это был лысый, деловитый дедок на коротких ногах. Своим видом он походил на доброго, краснощекого садовода. На деле это был крестный отец сотен барышень из постсоветского детства. Мы звали его Фермером.  

В клубы я начала ходить в десятом классе. Каждую субботу около десяти вечера мы с подругой стояли у дверей «Фламинго» — до десяти вход бесплатный. На мне были любимые лаковые сапоги, лаковая сумка, юбка-стрейч. Денег — на бутылку Колы 0,33. 

Меня зовут Шура Воронова. Мне уже стукнуло 38.