2. Консумация
В миланском аэропорту нас встретил импресарио. Это был лысый, деловитый дедок на коротких ногах. Своим видом он походил на доброго, краснощекого садовода. На деле это был крестный отец сотен барышень из постсоветского детства. Мы звали его Фермером.
Наш балет привезли в Асти и поселили в квартире над клубом. Работа начиналась в десять вечера. В зале мутно-синий свет, угловой бар, на низком помосте — белый рояль и пилон. От сцены полукругом расходится лабиринт из диванов со столиками. Один из них каждую ночь занимают барышни родом из постсоветского детства. Среди них — юные и не очень. Первые болтливы и энергичны. Вторые сдержаны и сосредоточены, у них мало времени.
В первую ночь меня трясло и мокли подмышки. Предстояло развлекать незнакомых мужиков. Восемь часов подряд. По-итальянски я уже знала четыре слова: ciao, grazie, come stai. За двадцать минут болтовни клиент платит двадцать евро, а я получаю процент к зарплате. Это называется консумацией.
Не помню сколько времени я просидела в ожидании и ужасе. Наконец силуэт с далекого дивана что-то шепнул официантке, она проводила меня к столу. Вежливый усатый дядька предложил стаканчик чего-нибудь. Вскоре я жадно хлебала мартини, кивала и хохотала. Старикан оставил меня на три консумации, чтобы учить итальянскому. И я училась. Я была в угаре.
А потом пришло время шоу. Хотя я и не была в первом ряду, я знала точно мой старикан меня видел. Я же в ту первую ночь не видела ничего, кроме ослепительного софита на моей переносице.