8. Фабрика
Наш шоу-балет развалился. Одна танцовщица забеременела, другая выиграла в лотерею «замуж за итальянца». Третья устроилась на нормальную работу с перспективой карьерного роста — секретаршей в контору по организации свадеб.
Я училась на третьем курсе торгового университета. Отец оплачивал учебу. Он хотел для меня хорошей жизни, поэтому мне нужно было учиться на коммерсанта. Затем получить должность снабженца в приличной фирме, обзавестись ипотекой и порядочным мужичонкой.
На лекциях я регулярно спала, что не мешало мне заканчивать семестры на отлично. Вместо тупого скачивания готового реферата, я выбирала из нескольких, кое-что меняла местами, разбавляла картинками, шрифтами и сшивала все это в увесистую папку. Получалось красиво. Преподам нравилось.
Все итальянские деньги я потратила на уроки вокала и запись демо. Уже отгремели три «Фабрики звезд». Я мечтала петь. Когда мои запасы бабла иссякли, я стала подкатывать к маме. Она злилась, говорила, что я достала, у меня нет ни капли сочувствия и я понятия не имею как тяжело им с отцом достаются деньги. Она ошибалась. Тяжесть их жизни нельзя было не заметить. Я ждала, пока она выговорится и бросит купюры на стол.
Иногда я пыталась подрабатывать. Училась на курсах фитнес-тренера или риэлтора, затем звонила по первому попавшемуся объявлению. Я честно ходила на работу месяц или два. Чувствовать, что чего-то стоишь приятно. Пока не получишь первую зарплату. Я точно знала, что стою чего-то большего.
Мы часто спорили с отцом. Я кричала, что работать и выходить замуж имеет смысл только по любви. Иначе — каторга. Погребение заживо. Блевотина, а не жизнь. Отец отвечал, что я закончу старой, никому не нужной поломойкой.
В тот день в разгар спора по телевизору объявили кастинг в новую «Фабрику звезд». Отец сидел в кресле, гладил спавшего у него на коленях кота Кешу и звонко размешивал сахар в чае.
Вечером я дождалась, когда отец уйдет спать и подсела к маме. Объяснений не потребовалось.
Засыпая под храп плацкарта я мечтала, чтобы это кончилось. Я видела себя Агилерой на сцене «Мулен Руж». На мне алый корсет, перчатки, чулки и стринги. Бело-розовая грива украшена сверкающей коронкой. Мой голос с хрипотцой безупречен. Камера смотрит на меня снизу вверх, я приближаюсь, слегка приоткрываю рот, касаюсь пальцем его угла. Затем поднимаюсь, медленно поглаживая свой зад.
Gitchie, gitchie, ya-ya, da-da
Gitchie, gitchie, ya-ya, here
Mocha Chocolata, ya-ya...
У моих ног расползается туман. Публика извергается овациями.