May 20, 2022

20. Происшествия в центре города

Дни тянулись мучительно. Таня работала, а я лежала на раскладном диване, жрала и слушала Макsим. Под окном молчал синтезатор, подаренный Павликом. Когда-то я намеревалась сочинять песни. Теперь на нем стояли пустые стаканы и кружки. Не знаю сколько дней я провела на диване. Слезы сменялись мечтами и обратно. Мои мечты были по-прежнему яростными и победоносными. В них у меня был Павлик, сцена и худоба.

Тогда же я по-настоящему пристрастилась к мастурбации. Среди таниных вещей я случайно обнаружила вибратор. Пластмассовый, граненый как советский стакан, двухскоростной. Я удовлетворялась им в тайне от Тани, мыла и возвращала на место.

В какой-то из дней я отправилась бродить по городу. Нужно было думать о работе и я думала о ней без устали. Я зашла в один из бутиков, возивших шмотки из Европы. Внутри не было ни души. Музейная тишина. Я остановилась у зеркала, выдавила крохотный белый прыщик на лбу. Затем двинулась мимо рейлов, осторожно разглядывая вещицы. Одно из платьев соскользнуло с вешалки и шумно низверглось на пол, оголив ценник. Шокирующее зрелище.

— Вы что-то конкретное ищете? — длинноволосая нимфа выскочила из подсобки.— Платье в пол с открытой спиной. Для концерта, я певица.

Барышня оживилась и начала рьяно перебирать вешала. Вытянула нечто черное, шелковистое с гипюровыми вставками.

— Ой, не черное.

— Слишком узкое.

— Вырез маловат.

Я отвергла пять или шесть жутких ценников подряд.

— На следующей неделе у нас поставка, давайте я запишу ваш номер телефона, — сдалась нимфа.

— Давайте.

Она выдала мне визитку, рассказала, что каждое платье привозят в единственном экземпляре, что верные клиентки не изменяют им годами и в благодарность имеют накопительную скидку вплоть до 25 процентов.

— Отлично. То, что мне нужно, — кивнула я.

— Мы вам обязательно позвоним.

— Я буду ждать.

Я шла по улице и завидовала бутиковой нимфе. Желания ее просты, цели бесхитростны. Дни предсказуемы и спокойны. Ее ничего не мучает, она не повышает голос, пьет черный кофе без сахара и регулярно занимается пилатесом. Рядом с ней с утра до вечера шелестит красота. Почему я не могу желать того же и с тем же рвением работать продавщицей?

Потом я забрела в книжный. Мне нравилось трогать свеженапечатанные листки. Это был период Коэльо, Ричарда Баха и Мураками — я скупила всех. Продавщица книжного — сухая женщина лет сорока пяти с начинающейся алопецией. Согнувшись в три погибели она переставляла книги на нижних полках. На некоторых обложках задерживалась, чтобы прочесть задник. Я могла бы работать продавщицей в книжном. Уютно, никто не трогает. Можно закопаться в книгах и послать к чертям этот безумный мир.

В канцелярском отделе я выбрала себе симпатичный блокнот. Мне нравились чистые аккуратные блокноты. Позади кассы висело объявление о том, что магазину требуются продавцы.

— Где можно узнать о работе? — спросила я.

Кассирша протянула мне бланк анкеты. На обороте магазин «Буквоед» предлагал сделку: 15 дней моего месяца в обмен на 9 тысяч российских рублей на руки, 28 дней оплачиваемого отпуска в год и больничный. Возможности выступить со встречным предложением не имелось. Я отправила анкету в урну.

После этого я зашла в Макдональдс за молочным коктейлем. Некоторые работы не годились даже для примерки. Погонщик в аккуратно заправленной синей рубахе вопил на краснощеких кассиров из отряда «свободная касса». Я заметила в правой руке погонщика хлыст. Он орудовал им не пропуская ни одной спины, вбивая безответные тела в землю. Жертвы ничего не чувствовали. У них не было на это времени. Я огляделась. Никто кроме меня не замечал омерзительного, убийственного акта. Но ей-богу, там пахло смертью.


Вечером следующего дня мы пили шампанское в CHARME по случаю 36-летия одной из мастериц. Ее звали Рита. У нее была  дочь пяти лет, суд из-за алиментов, легкая алкогольная зависимость и всегда полная запись. Кот в сапогах из «Шрека» таращился на меня с ее грудей.

Мы прикончили две бутылки и отправились в «Клетку». Этот клуб загибался последние лет десять, теперь его возрождал новый владелец. Обещали неповторимую шоу-программу и бесплатный вход для девушек. Наш стол всю ночь ломился от выпивки, а я так и не поняла, кто за нее платил.

Внутри было не более десятка столов и широкая сцена, которая после программы превращалась в танцпол. Ровно в одиннадцать вышел эмси: усатый остроносый дядя с вечной полуулыбкой на лице. Я помнила его с «Фламинго». Он отважно выставлял себя глупцом на радость публике. Я давно и с завистью смотрела на артистов в клубах: танцовщиц, ведущих, иллюзионистов. Всегда одни и те же лица — горстка счастливцев, заполучивших место под воронежским солнцем.

— Поприветствуем! Великолепная Офелия! — возвестил усатый.

Светловолосая Офелия появилась в фате, воздушной белой юбке и закружила вокруг пилона под пронзительный трек. Я сразу узнала в ней Машу — бывшую шоу-балерину, с которой мы вместе работали в Италии. Маша была альбиносом: длинные тонкие волосы, нарисованные брови, мощные бедра и крошечные груди. Выпускница хореографического училища она отлично кидала батманы и обладала балетной осанкой. Она всегда держалась в стороне, ни с кем особенно не откровенничала. Вернувшись из Италии Маша вышла замуж, больше я о ней не слышала. Опущенный взгляд, свадебная фата в сочетании с ее призрачной белизной — в танце звучала трагедия. В особенности, когда она обнажила распухшие груди кормящей женщины. В зале воцарилась неловкая пауза.

— Хэй-хэй, больше шума! Великолепная Офелия! — усатый выскочил из-за кулис. Раздались сдержанные овации.

Потом вышли стриптизеры. Нашу хмельную Риту вытащили на сцену. Трое мускулистых парней в узких плавках зажали ее в бутерброд и натирали. Рита визжала. Кот в сапогах подмигивал каждым глазом поочередно.

Домой мы вернулись около шести утра. Я попросила Таню разбудить меня перед уходом на работу. Мысль, загоревшаяся в моей голове, требовала немедленных действий.


На следующий день я уселась в интернет-кафе. Ладони мои потели от нетерпения.

В элитный стриптиз-клуб Москвы требуются танцовщицы. Высокий доход. Ежедневные выплаты.

Я позвонила.

— Вам нужно приехать на кастинг с понедельника по пятницу с 12 до 19.

— Хорошо, спасибо.

Я записала несколько номеров телефонов. Казалось, каждый клуб в Москве искал танцовщиц. Не знаю, что возбуждало меня больше — бабло, сцена или идея чистого листа. Мысль о стриптизе не была для меня чужой, но с Воронежем она как-то не вязалась. Переезд же открывал безграничные возможности. Москва — город, в котором у меня нет истории. А когда нет прошлого, будущее может быть любым.

Чем больше я думала об этом, тем сильнее разгоралась. Мне нравятся деньги. Я хочу денег. Деньги — это свобода. Я уже держала в руках купюры, я наблюдала их парящими над головой и покорно приземляющимися к моим ногам. Как только у меня появятся деньги, ничто не остановит меня. Я куплю музыку, тексты, запишу песни и сниму клип. ШУРА ВОРОНОВА — АРТИСТКА, КОТОРАЯ СДЕЛАЛА СЕБЯ САМА — напишут в сети.

Я шла по улице, разглядывая прохожих и сознавая свое превосходство. Все эти длинноногие женщины в безупречных платьях-футлярах на самом деле обречены делать то, что позволено. Они никогда не смогут раздеваться за деньги, а я смогу. И в этом моя суперсила. Их судьба предрешена, тогда как я держала свою за горло.

Дома я разделась донага, взгромоздилась на табурет перед зеркалом в ванной. Повернулась задом. Присела. Прогнулась в пояснице. Живот отвис и образовывал множественные складки.Три-четыре минимум. Задница походила на детсадовскую манную кашу. На загривке от мамы мне достался отвратительный холм, жир умудрялся добраться и туда.


Уже неделю я мотала срок в магазине немецкой обуви. План состоял в том, чтобы за два-три месяца похудеть и скопить на переезд в Москву. На второй день работы я умудрилась продать две крокодиловые пары какой-то тетечке.Мое милое личико внушало людям доверие, а мне давало надежду.

Как-то я возвращалась домой после двенадцатичасовой смены. Стопы зудели. В голове застрял запах тряпки, которой я натирала стеклянные стеллажи.

— Са ва? — Павлик.

— Привет. Нормально.

— Видел тебя на проспекте. Я в пабе, заходи, кофе угощу.

Мне было до балды. Я только что овладела профессией уборщицы.

— Какие планы на вечер? — Павлик сидел напротив и улыбался. Паб гудел. Две официантки едва успевали разносить пиво.

— Никаких.

— В «Неон» идете?

— Не знаю. Как пойдет.

— Я спущусь наверное, как закрою. Всю неделю не вылезаю отсюда. Напарник еще заболел. Короче говоря, пашу с утра до ночи. Посрать некогда. Еще кофе?

Я  помотала головой.

— Пойду я.

Павлик предложил подвезти до дома. Спинка пассажирского кресла оказалась непривычно вздернутой, сиденье уехало вглубь. Я вернула его на место.

Открытая Ауди ТТ мчала нас по проспекту на зависть горожанам. Барышни, прогуливающиеся мимо, бросали на меня оценивающие взгляды, но я больше не ощущала своей крутости.


В ту ночь  Павлик спустился в «Неон» уже сильно под мухой. Я увидела его, когда он разглядывал задницу девицы в кожаных шортах, переминавшуюся перед ним у бара. Я встала из-за стола и будто бы невзначай проплыла мимо.

— О, ты здесь.

— О, привет.

— Классно выглядишь, — он окинул меня взглядом. Я втиснулась между ним и задницей в кожаных шортах.

— Соскучился по тебе.

— Да?

— Да.

Он протянул мне стопку текилы. Я помотала головой. Он выпил залпом. Свою, потом мою.

— Поехали ко мне, пожалуйста. Поспим просто.

Наверное, это была вина алкоголя, но таким растерянным и беспомощным я не видела его никогда.

В квартире все было как прежде, никаких следов француженки. Может быть у нее случился выкидыш и она не приезжала вовсе? Я поцеловала Павлика первой. Мы упражнялись минут тридцать, но кончить он так и не смог.

— Перепил. Прости, детка.

Наутро я в кухонном шкафу я нашла открытые пакетики с пряностями, маркированные на арабском.

Я направилась в интернет-кафе.

Требуются массажистки. Высокий доход. Иногородним проживание. 

Я позвонила.

— Работали раньше?

— Нет.

— Приезжайте на обучение завтра в 12.

— Завтра не смогу.

— А когда сможете?

— Послезавтра.

— Хорошо, в 12 вас ждем. Можно сразу остаться работать.

— Мне нужно проживание.

— Да, можно остановиться в нашем общежитии.

— Отлично. До свидания.

Вечером Таня заказала пиццу королевского размера и тирамису. Мы съели все это пополам и уснули. Наутро пицца все еще кряхтела в моих кишках и выходила газами.


Я работала в магазине уже второй месяц. Отец был в восторге: у меня наконец появилась нормальная работа и стабильная зарплата. Он намеревался помочь мне с ипотекой, как только я сама скоплю хоть сколько-то денег.

Тем временем я продолжала поиски в сети. Нельзя было допустить, чтобы приятная мысль о собственной квартире просочилась в мозг и разрушила все мои планы. Может вернуться в казино?

Однажды в электронном ящике я обнаружила письмо из Москвы.

Меня зовут Марьяна. Вы отправляли материалы на кастинг в группу. Сможете приехать на репетицию завтра в 19.00? 

Я позвонила по телефону, указанному в письме. Через месяц мы записываем первую песню. Потом — работа на корпоративах, уже имелись заказчики. Два-три месяца и мы снимаем клип. Предстоит много работы, каждый день репетиции с хореографом. Четыре участницы отобраны и я одна из них.

— Завтра не смогу, я у родственников в гостях. На следующей неделе буду в Москве.

— Хорошо, в понедельник в семь тебя ждем.

Я положила трубку. Все это звучало немыслимо. Я решила хорошенько подумать об этом завтра.

На следующий день я позвонила Павлику и рассказала, что единственный в этой жизни шанс ждет меня в Москве. Сейчас или никогда.

— Эх. Ладно. Знаю, что не вернешься.

— Еще ничего не ясно, может вернусь.

— Нет, Москва затянет.

Павлик выдал мне денег даже больше, чем я рассчитывала и сказал звонить если что. Пришлось спешно увольняться и вывозить вещи из таниной квартиры к родителям.

Погода стояла из противных: ноябрьский холод, мелкий дождь и ветер. В лопухах — сочное месиво, в маршрутках — сезонные объятия незнакомцев. Счастливо оставаться!

Воронеж, 2006 г.