когда тварей рядом нет
кошмары вернулись.
жаль наутро ни чертей не помню
сюжета,
только
просыпаюсь посреди ночи,
сердце херачит на пределе,
голяком ужас
нечто скучилось, напирает
скользкое,
всемощное,
точно воздух стал осязаем
и касается моего лица каждой своей
частицей.
мотаюсь в одеяло, сграбастываю кота —
в груди чуть тише.
закрываю глаза, представляю под боком
человечью плоть,
прижимаюсь:
«ну все, все, не тронут».
сердце наконец сбавляет.
стискиваю кота
тот вырывается
исчезает —
чернота в черноту.
открываю глаза
ужас снова
наваливается,
закрываю,
съеживаюсь
скорей уснуть, только бы
уснуть
почти пять утра
вот-вот
и
свет.
треснуло
за спиной
тварь вонючая
пошло вон!
мразь
или покажи
лицо!
потом, чую, кот
запрыгивает на кровать в районе лодыжки,
крадется, точно хранит мой сон
заваливается у бедер,
урчит.
пузо дуется мягко
вверх-вниз
вверх-вниз
греет вот это дрожащее,
куцехвостое —
хомо разумное.
«вот, же, — думаю я, —
кот славно сопит,
то верный знак:
тварей
рядом
нет».
переработке не подлежит
«сколько может протянуть футбольный мяч?» —
спросила она у гугла.
пришибленный вечер
в 33 по счету съемной хате,
и тараканам оставалось совсем недолго
жить
после
азадирахты индийской.
«пару дворовых сезонов, —
ответил гугл, —
если о нем заботятся».
мяч чувствителен
к грубым покрытиям
острым оградам
неряшливому удару в крестовину ворот
воздуху
и
воде.
служить игре,
ему назначено
безропотно служить игре.
сколько есть сил
служить
игре.
пинки, чтобы изменил направление,
остроты — всего лишь
несовершенства
поля,
удары с пыра —
без них и вовсе тупая
скука
если говорить об игре.
«куда девают изношенные футбольные мячи», —
спросила она у гугла.
тот замешкался,
ответа у него
не было.
потом некто предложил
сделать из негодного мяча
цветочный горшок,
коробку для ниток
или памятный сувенир
о счастливом
детстве.
поскольку
переработке
не подлежит.
глупо, конечно, пытаться
представить себе
каково это
быть
футбольным мячом.
глупо и сентиментально
сочувствовать изношенной ткани,
сборищу молекул,
оборвышу.
к тому же
пора уже убирать тараканьи
трупы, пока не сожрал их
кот.
и она взяла веник, собрала
8 штук,
ссыпала,
спустила слив.
и почему-то снова подумала
о мяче.
служить игре
сколько есть сил —
служить
игре.
каждому свое
мой кот ходит за мной по пятам
когда я ем, сплю
ссу, танцую,
пишу стихи.
и когда я дрочу
мой кот —
между
ног.
громадный
силиконовый член ходит
туда-сюда.
кот бросается на руку
что двигает
член.
ладонь моя изгрызана,
кровоточит,
кот урчит от удовольствия.
а хуй
ничего
не чувствует.
я кончила раз пять
или шесть,
теперь мой кот жует
творог,
а я села и написала
этот
стишок.